Понтий Пилат в традиции и трактовке М.А.Булгакова

В состав романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» входят два романа. Роман Мастера о Понтии Пилате — римском прокураторе намест­нике Иудеи в конце 20х— начале 30х годов на­шей эры, при котором был казнен Иисус Хрис­тос, и роман о судьбе Мастера. Эти два романа на­ходятся в сложных отношениях, но создают художественную целостность, содержание кото­рой связано не столько с судьбой отдельной лич­ности, сколько с судьбой человечества, что не­обычно для традиционного романа.

Роман о Пилате занимает шестую часть текс­та, но роль его в структуре произведения огромна — это содержательный центр созданного Булгаковым художественного мира. Роман о Пи­лате состоит из четырех глав, «рассыпанных» в тексте «Мастера и Маргариты» и введенных в ос­новной роман разными способами. Так, глава «Понтий Пилат» — это рассказ Воланда, кото­рый выслушивают Берлиоз и Иван Бездомный на Патриарших прудах, В дальнейшем легенда про­никает в состав романной композиции, становясь тем самым частью повествования о Мастере и Маргарите.

Так, глава с Казнью преподносится как сон Ивана Бездомного; главы «Как прокура­тор пытался спасти Иуду из Кириафа» и «Погре­бение» вводятся как главы из сожженной руко­писи Мастера, восстановленной Воландом. Ее чи­тает Маргарита. В романе Булгакова Понтий Пилат не может избавиться от видения казненно­го по его приказу Иешуа и мечтает воссоединить­ся с ним на лунной дорожке. Такое воссоедине­ние благодаря Мастеру происходит в финале. Когда Мастер, Маргарита, Воланд и его свита встречаются с Пилатом на лунной дороге, выяс­няется, что Иешуа прочел роман Мастера и про­стил Пилата.

Хронологически последовательные главы вставного повествования, вместе взятые, состав­ляют повествование об одном дне римского про­куратора Иудеи и его встрече с Иешуа Га-Ноцри, проповедником добра и справедливости. Эта встреча стала важнейшим событием христиан­ской истории. Писатель прибегает к хорошо из­вестным в мировой литературе образам Священ­ного Писания, это раздвигает масштабы его про­изведения в вечность, придает особую весомость изложенному в нем нравственному кредо.

Встреча Пилата с бродячим философом, совер­шившая переворот в его душе, происходит как бы на двух уровнях: событийном и глубинном. На событийном уровне Пилат расспрашивает Иешуа о его деяниях и приговаривает его к смертной казни. На «тайном», глубинном уровне Иешуа будит в Пилате истинную человечность, раскрывает ему возможности новой жизни.

Жизнь опостылела Пилату, он всех презирает, в его душе царят жестокость и коварство, но он еще способен почувствовать и понять весь ужас своего положения. Отсюда и постоянные тяжкие думы, и мучающая его мигрень. Пилату очень хочется все бросить и идти странствовать с Иешуа и Левием Матвеем. Но это только мечты, в действительности же Пилат вынужден вынести смертный приговор Иешуа и обречь себя на веч­ные душевные муки.

В романе Булгакова Пилат выступает как сильная, яркая личность, как достойный собе­седник Иешуа. Это выделяет прокуратора из его окружения, возвышает его над ершалаимской чернью. Секретарь Пилата, услышав разговор Пилата и Иешуа, который показался ему слиш­ком свободным, отреагировал на него с ужасом.

Для создания образа Понтия Пилата, кроме Священного Писания, Булгаков использовал и другие литературные, фольклорные и историче­ские источники, Пилат упоминает битву при Идиставизо, в Долине Дев, где будущий прокура­тор Иудеи командовал кавалерийской турмой и спас от гибели окруженного германцами велика­на Марка Крысобоя. Долина Дев — это долина реки Везер в Германии, где в 16 году н. э. рим­ский полководец Германик, племянник импера­тора Тиберия, разбил войско Арминия, предво­дителя германского племени херусков, или хеврусков. Турма — это подразделение эскадрона или алы римской кавалерии.

Сама кавалерия в императорский период набиралась исключитель­но из не римлян. Ала носила название народное ти, из которой она формировалась. Понтий Пилат как служивший в кавалерии, бел сомнения, римлянином по рождению не был, а скорее всего происходил из германцев. Значительная часть тех же хеврусков не признала власти Арминия и сражалась против него вместе с римлянами. Сам Арминий в молодости служил в римских легио­нах и получил звание римского всадника. По­нтий Пилат у Булгакова не случайно пожалован тем же званием.

Германское происхождение Понтия Пилата в романе подтверждается многими деталями. Упо­минание, что прокуратор был сыном коро­ля-звездочета и мельничихи Пилы, восходит к средневековой легенде о короле-астрологе Ате и дочери мельника Пилы, живших в прирейнской Германии. Однажды Ат, находясь в походе, уз­нал по звездам, что зачатый им тотчас ребенок станет могущественным и знаменитым. Королю привели первую попавшуюся женщину, ею ока­залась Пила. Родившийся мальчик получил имя от сложения их имен. Булгаков использовал эту средневековую немецкую легенду в своем рома­не, познакомившись с ней в поэме Г. Петровского «Пилат».

Также, возможно, что имя Пилат на древнегерманском означает — копейщик. В поэме Пет­ровского Пилат — херуск по имени Ингомар — был сметливым в ратном деле юношей. За мет­кий глаз и любовь к золоту он был прозван Пила­том, то есть копейщиком. У Булгакова прокура­тор именуется Всадником Золотое Копье, очевид­но, так же как за меткий глаз, так и за любовь к золоту.

Как и в поэме Петровского, у Булгакова зву­чит мотив трусости Понтия Пилата: прокуратор в «Мастере и Маргарите» видит несостоятель­ность обвинения Га-Ноцри в «оскорблении величества», но ничего не предпринимает сам, а пытается убедить иудеев отпустить еговместо Варравана. Также в поэме после оглашения при­говоранадвигается туча, и Понтий Пилат чувст­вует приближающуюся грозу.

Германское происхождение Булгаковского Пон­тия Пилата подчеркивает его функциональ­ную связь с сатаной Воландом, тоже немцем по имени и происхождению — от гётевского Мефис­тофеля.

В «Мастере и Маргарите» казнь Иешуа Га-Ноцри становится главным событием в жизни Понтия Пилата, и память о казненном не дает прокуратору покоя всю оставшуюся жизнь. В об­разе Понтия Пилата Булгаковым запечатлен че­ловек, терзающийся муками совести за то, что отправил на смерть невинного.

Он остается в пол­ном одиночестве. Единственным другом всадни­ка был преданный пес Банга. В финале романа Понтию Пилату даруется прощение.

Булгаковский Понтий Пилат кончает свою жизнь в финале романа также в полном соответ­ствии с еще одной легендой, тоже связанной с германским миром. В статье «Пилат» Брокгауза и Ефрона с судьбой прокуратора Иудеи связыва­лось название одноименной горы в Швейцарских Альпах, где «он будто бы и доселе появляется в великую пятницу и умывает себе руки, тщетно стараясь очистить себя от соучастия в ужасном преступлении.

Читатели «Мастера и Маргари­ты» помнят Понтия Пилата, сидящего при свете пасхального полнолуния на плоской горной вер­шине и жаждущего покоя, избавления от мук со­вести и прощения. В поэме Петровского этот по­кой нес людям Иисус, и им же в конце концов на­граждаются у Булгакова и прокуратор Иудеи, и несчастный в земной жизни Мастер.

Понтий Пилат в «Мастере и Маргарите» сверхъестественным образом прозревает свое грядущее бессмертие, связанное с представшим перед его судом нищим бродягой Иешуа Га-Ноцри. Когда прокуратор начинает сознавать, что придется утвердить смертный приговор Синедри­она, его впервые посещает «какая то совсем не­лепая» мысль «о каком то долженствующем быть — и с кем?! — бессмертии, причем бессмер­тие почему то вызывало нестерпимую тоску».

После утверждения приговора «тоска осталась необъясненной, ибо не могла же ее объяснить мелькнувшая как молния и тут же погасшая ка­кая то короткая другая мысль: «Бессмертие... пришло бессмертие.,,»Чье бессмертие пришло? Этого не понял прокуратор, но мысль об этом загадочном бессмертии заставила его похоло­деть на солнцепеке». Такая трактовка во мно­гом оказалась новаторской в художественном воплощении евангельской темы. Возможно, именно из романа Булгакова она перешла в либ­ретто популярнейшей рок оперы «Иисус Хрис­тос— суперзвезда», написанное Тимом Райсом в 1968 году.

Характерно, что во всех легендах последний приют Понтия Пилата оказывается в горах. Этой традиции следовал и Булгаков в «Мастере и Мар­гарите». Ему была известна легенда из книги И. Я. Порфирьева «Апокрифические сказания о новозаветных лицах и событиях по рукописям Соловецкой библиотеки». В ней рассказывалось, что император Тиверий, получив исцеление от «гнойного струпа» на лбу с помощью платка Ве­роники, на котором отпечаталось изображение Иисуса, разгневался на Понтия Пилата, казнив­шего столь искусного врача.

Цезарь вызвал его в Рим в хотел предать смерти, но Пилат» узнав об этом, сам умертвил себя своим собственным но­жом. Тело Пилата было брошено в Тибр; но Тибр не принимал его; потом бросали в другие места, пока не погрузили в один глубокий колодец, ок­руженный горами, где оно до сих пор находится.

В «Мастере и Маргарите» в финале главные ге­рои видят Понтия Пилата в горной местности. В ней можно найти сходство и с Альпами, и с хо­рошо знакомой Булгакову Столовой горой, у под­ножия которой находится Владикавказ. Инте­ресно, что швейцарская легенда о гибели Понтия Пилата была задолго до Булгакова использована в отечественной литературе.

Николай Михайло­вич Карамзин еще в конце XVIII века в «Пись­мах русского путешественника» восклицал: «Не увижу и тебя, отчизна Пилата Понтийского! Не взойду на ту высокую гору, на ту высокую баш­ню, где сей несчастный сидел в заключении; не загляну в ту ужасную пропасть, в которую он бросился из отчаяния!»

В образе Понтия Пилата в романе «Мастер и Маргарита» прослеживается отчетливая связь с идеями Л. Н. Толстого, Булгаков был знаком с рассказом Толстого, приведенным в книге В. А. Поссе Мой жизненный путь, о стражни­ке, присланном по просьбе Софьи Андреевны для охраны Ясной Поляны. Присутствие стражника, видимо, очень мучило Льва Николаевича, и он его однажды спросил, что это висит у него сбоку, не нож ли? Стражник ответил, что это не нож, а тесак. Толстой поинтересовался, что стражник собирается делать этим тесаком? Может быть, хлеб резать?

В конце концов стражник вынуж­ден был признаться, что тесаком он будет мужи­ка резать, потому что такова его должность и ему платят за это в месяц тридцать два целковых, по­тому он и пошел на эту должность. Ответ страж­ника, заметил Толстой, объяснил ему много не­понятных вещей в жизни.

Взять хотя бы, рас­суждает Толстой, тогдашнего председателя Совета министров П. А. Столыпина, который для подавления революционных выступлений ввел военно-полевые суды, нередко применявшие смертную казнь. Он вешает, потому что такова его должность. А на эту должность Столыпин по­шел, потому что ему платят тысяч восемьдесят в год. И таковы все эти порядочные люди из так называемого высшего общества, заключает Толс­той. Вне своей должности они милы, любезны, учтивы, а по должности — звери и палачи.

У Булгакова Понтий Пилат сначала говорит выполняющему роль палача Марку Крысобою, на боку у которого, правда, не тесак, а короткий римский меч: «У вас тоже плохая должность, Марк. Солдат вы калечите...» Прокуратор пыта­ется убедить себя, что именно должность заста­вила его отправить на казнь невинного Иешуа, что из-за плохой должности все в Иудее шепчут, будто он — «свирепое чудовище».

И в финале, когда Маргарита и Мастер видят сидящего в кресле на плоской горной вершине Понтия Пила­та, Воланд сообщает им, что прокуратор все вре­мя говорит одно и то же. Он говорит, что и при лу­не ему нет покоя и что у него плохая должность.

Как и Толстой, Булгаков утверждал, что ника­кими должностными обязанностями нельзя оправдать преступного насилия над людьми. Для Понтия Пилата слова о должности только по­пытка успокоить больную совесть. Интересно что в свете Толстовских слов о Столыпине, кото­рый готов вешать ради повышенного жалованья, рассуждения Понтия Пилата о плохой должнос­ти можно прочитать и как скрытый намек на широко известное лихоимство пятого прокурато­ра Иудеи.

Впрочем, в этом отношении он, если и отличался в худшую сторону от других римских наместников, то лишь немного. Известно, что именно из-за непомерных поборов с населения Пилат и был смещен в конце концов со своего поста. Булгаковский Понтий Пилат сильно обла­горожен по сравнению с прототипом, поэтому его взяточничество и стремление к наживе спрятаны в подтекст.