Оккупация села Брынь в детском восприятии

«Мирный труд брынчан был прерван вероломным нападением фашистской Германии на Советский Союз. 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. И хотя радио в Брыни в то время ещё не было, но о начале войны мы узнали в тот же день. Взрослые сразу стали мрачными, озабоченными, а мы, дети, в своей детской наивности, недоумёнными в ожидании ждали чего-то неизвестного.

И никто из нас не предполагал, что это будет таким жестоким испытанием для каждой семьи»,- так начинает свои воспоминания Анатолий Иванович Львов, которому было в это время всего 9 лет. В детских воспоминаниях встает страшная картина жизни на оккупированной территории. Детское восприятие этих событий придает особый трагизм повествованию:

«Потянулись дни, месяцы и годы этой ужасной и самой кровопролитной войны. Люди стали безрадостными, с почерневшими лицами и с постоянной болью и горечью в глазах. Казалось, что всё окружающее и вся жизнь идёт в каком-то замедленном ритме, путаясь в своём направлении. Казалось, солнце стало светить как-то не так, и даже птицы стали петь реже, и мелодии у них были другие, не радующие душу. Так всё изменило это страшное событие и в людях, и в жизни, и в природе».

Во второй половине октября 1941 года фашисты дошли до Брыни. В один из октябрьских дней жители Брыни заметили, что по Маклаковскому большаку к Скачку(одна из улиц села Брынь) движется большая колонна мотоциклистов и велосипедистов. Вскоре эта колонна появилась и на улице Новая Слобода, где был дом семьи Львовых. Колонны двигались в сторону Москвы.

А.И. Львов пишет: «Никогда не забуду самодовольные улыбающиеся лица фашистских солдат, выкрикивающих «Дранг нах остен» - вперёд на Восток и «Дранг нах Москау» - вперёд на Москву.

Мне запомнилось, что и день тот был какой-то пасмурный, словно сама природа показывала нам чёрные намерения фашистов. На душе даже у нас, пацанов, было темнее тучи, так как все мы понимали, что вся эта фашистская армада движется к Москве, движется, чтобы убивать наших отцов, жечь и разрушать наши города и сёла».

Так для всех жителей села наступил новый жизненный этап - фашистская оккупация. И каждый от мала до велика вынужден был подчиняться установленным новым порядкам, т.к. за нарушение «германского порядка» было одно наказание – расстрел. Почти все дома были заселены немецкими солдатами. У жителей фашисты отбирали скот, птицу и всё съестное, что было заготовлено для себя на зиму. Так лишились своей коровы-кормилицы Львовы.

Наступила зима. А зима в том году была очень суровая. Фашисты замерзали в своей, не по нашему климату, одежде. И тогда по приказу коменданта у жителей стали отбирать валенки, шубы и всякую тёплую одежду, даже женские шерстяные платки.

А.И. Львов вспоминает: «В нашем маленьком доме было около пятнадцати эсэсовских танкистов. Для нас они оставили одну кровать, стоявшую в уголке около двери. На ней полусидя-полулежа ютилась наша семья из 6 человек. Фашисты прямо в доме занимались ремонтом деталей танков, проводили сварку, пугая нас зажженной газовой горелкой, поднося ее к нашим лицам… А через пару дней нас вообще выгнали из дома».

Прошло более семидесяти лет с тех страшных событий, но память о войне живет в душе Анатолия Ивановича: «Война не просто прошла через наши города и села, она прошла по нашему детству. Не просто прошла, а пропахала своим безжалостным железом разорвавшихся снарядов и бомб, своей горечью пороха и всей своей фашистской чернотой. Пропахала! Но не сломила!».